ДЖУЛИАН АССАНЖ: Сегодня я беседую со светилом среди интеллектуалов — словенским философом Славоем Жижеком. Некогда диссидент-антикоммунист, теперь он, по его собственному признанию, превратился в коммуниста. А на связи с нами — Дэвид Горовиц, бывший левый радикал, выступавший в свое время в поддержку «черных пантер», а теперь пламенный сионист правого толка. Я хотел поговорить с ними о будущем Европы и Соединенных Штатов.
По ходу разговора страсти накалились до такой степени, что Жижека пришлось удерживать физически. Разговор — местами бурный, местами спокойный — шел о нацистах и палестинцах, «черных пантерах» и израильтянах, об Обаме, Ромни и Сталине.
Дэвид, вы считаете себя консерватором, а вы, Славой, называете себя коммунистом. Но у обоих висит портрет Сталина.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК, словенский философ: Это, наверное, Сталин звонит: «Не трогайте меня! Оставьте меня в покое!»

ДЭВИД ГОРОВИЦ, сионист правого толка: У меня сейчас запись передачи. Может, на час. Я не могу сейчас говорить. Это международная программа. Пока.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Дэвид, объясните мне, что значит быть консерватором и зачем вам портрет Сталина.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Фотография, которую вы видели у меня в офисе, — это смерть Сталина, а консерватор я потому, что левые идеалисты понятия не имеют о природе человека. Поэтому, придя к власти, они сталкиваются с большой проблемой: людям не нравится их программа, и они начинают расстреливать людей и отправлять их в лагеря. Беда идеализма — в самой идее.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Что скажете, Славой?

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Во-первых, вы спросили: «Зачем нужен Сталин?» Здесь я, может быть, даже отчасти согласен с Дэвидом. Сталин нужен как раз для того, чтобы напоминать, насколько опасны радикальные политические эксперименты.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Я не понимаю Славоя. Он говорит, что Сталин напоминает об опасностях левого тоталитаризма, об опасности утопий… Но ведь он поддерживает все тоталитарные движения, какие я только знаю. Вы поддерживаете самое близкое к нацизму из всего, что есть сейчас в мире: вы поддерживаете ближневосточную утопию, поддерживаете палестинцев. Я не понимаю, чем палестинцы, которые хотят уничтожить евреев, отличаются от нацистов.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Вы когда-либо посещали Западный берег реки Иордан?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Нет, я никогда не бывал в Израиле.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Евреи могут находиться там совершенно свободно, и им ничто не угрожает. Я ездил туда со своими друзьями-евреями, и им ничто не угрожало. Конечно, я не утверждаю, как некоторые, что евреи сегодня обращаются с палестинцами так же, как нацисты обращались с евреями. Подобные заявления я считаю неуместными, я подчеркиваю это. Но палестинцам живется очень хреново!

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да, но хреново им не из-за евреев, а из-за ХAMACа, ООП, Саудовской Аравии и Египта.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Не согласен! Именно израильтяне своими действиями — тем, как они унижали Арафата и т.д. — подготовили почву для ХAMACа.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Здорово! Получается, в том, что есть ХAMAC, виноваты евреи!

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Господи, вот видите, вот за это я вас и не люблю — что бы я ни сказал, вы извращаете все так, как будто я во всем обвиняю евреев… Хорошо, давайте теперь серьезно. Посмотрим, например, на положение женщин в Ираке. Это ужасно.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: А кто в этом виноват?

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Соединенные Штаты и та политика, которую они проводят в Ираке!

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Левые силы по всему миру и Демократическая партия США выступили на стороне Саддама Хуссейна и против Джорджа Буша, когда он ввел войска в Ирак. Нужно было проучить их как следует! Нужно было оккупировать их на несколько лет!

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Дэвид, это очень странное заявление.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Нужно было всыпать как следует Сирии, а потом Ирану. Но тут на Буша обрушились демократы. Это было самое серьезное антиправительственное выступление со стороны крупной политической партии за всю историю США. Сначала они все поддержали войну — ну, не все, а руководство партии. Демократическое большинство в Сенате проголосовало за войну, а потом они вдруг стали против. И начали врать, будто Буш их обманул. Как Буш мог соврать про какие-то разведданные, когда в комитетах по разведке сидели сплошь демократы — Керри, Рокфеллер, Файнстайн… У них данных было больше, чем у Джулиана!

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Своей работой в WikiLeaks мы расширяем границы свободы, которая, как мы говорим, гарантирована Первой поправкой. Это свобода говорить правду, свобода защищать исторические данные от фальсификации, и т.д. Недавно мне попался на глаза плакат, выпущенный армией США. Там была изображена статуя Джефферсона и большими буквами было написано: «Цена свободы — постоянная бдительность». А по периметру были изображены всевозможные системы радиоперехвата, солдаты, офицеры береговой охраны, которые высматривают что-то в бинокли…

Джефферсон на самом деле хотел сказать, что мы всегда должны быть начеку, чтобы не допустить возникновения авторитарного государства, но они полностью извратили его слова, и теперь получается, что единственный способ сохранить свободу — это сильное, авторитарное, полицейское государство.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Мне тоже не нравится, что у государства так много власти и что на оборону тратятся такие средства — но тут, к сожалению, ничего не поделаешь. Но я хотел бы вернуться к затронутой вами теме свободы и равенства. Если люди неравны, если они изначально неодинаково талантливы, если у них разный уровень интеллекта, то единственный способ их уравнять — отобрать у них свободу. Другого способа просто нет. Так что между свободой и равенством изначально заложен конфликт.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Послушайте, я отнюдь не такой идеалист, каким вы меня изображаете. Я не говорю, что должна быть полная свобода, что все должно быть в открытом доступе и т.д. Мне кажется, проект WikiLeaks тоже не ставит такой задачи. Я просто говорю, что в ведущих державах существует определенный уровень лицемерия. Нам твердят, что нужно доверять государству.

Нам говорят: «Извините, но какие-то вещи лучше не предавать огласке. Лучше мы не будем рассказывать вам о каких-то вещах». И я с этим согласен; нам приходится играть в эту игру. Но когда этим доверием явно злоупотребляют, такие проекты, как WikiLeaks, могут сыграть очень положительную роль. Извините, я не вижу тут никакой опасности.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: А вот если бы к власти пришло новое революционное правительство, и в распоряжение WikiLeaks попали бы записи закрытых обсуждений в этом правительстве, и мы бы собирались предать их гласности, вы бы меня стали преследовать?

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Тут так и хочется сказать: мне сейчас сложно ответить на ваш вопрос, но когда я стану членом этого революционного правительства, я пришлю свой ответ вам в Сибирь, прямо в камеру.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Что ж, может, так и будет…

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Суть в том, что свобода должна быть упорядоченной.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Но свобода всегда так или иначе упорядочена!

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Дэвид, на ограде Гуантанамо написано: «Защищать свободу — долг чести». В Ираке есть колония, которая называется «Свобода». Мне кажется, эти люди неправильно понимают слово «свобода». Вы действительно думаете, что выросшая в США государственная машина необходима, чтобы успешно соперничать с Китаем или Европой, или это уже неконтролируемый рост?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Проблема в людях. Люди алчны. Люди лгут, обманывают, манипулируют другими. Люди эгоцентричны. Мы понимаем это. Чиновники — это те же самые опасные люди, только у них еще и власть есть. Но именно поэтому у нас есть система сдержек и противовесов. Я обеими руками за общественный контроль и тому подобное, но всегда нужно учитывать текущую обстановку.

На США и Израиль сейчас нападает международное левое движение, которое пользуется большим влиянием. На них нападают друзья Славоя — диктаторы из Южной Америки. На них нападают исламофашисты. Причем в наше время у них есть ядерное, химическое и биологическое оружие. Поэтому я думаю, что в XXI веке нас ждет катастрофа, которая затмит все, что было в XX веке.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Но разве вы не видите, что возникает огромная, скрытная бюрократическая система, где все работает по принципу «ты — мне, я — тебе», где происходит сращивание государственной машины и частных корпораций? Разве Вы не видите, что это то же самое, что было в СССР? Неужели нам нужен еще один Советский Союз, да еще и обладающий такой силой?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Все это было бы возможно, если бы не было конкуренции. Но посмотрите, что происходит. В Белом доме сейчас сидит левак — человек, которого вырастили и воспитали коммунисты, человек, у которого вся политическая карьера прошла на левом фланге. Когда есть конкуренция, нет никакого монолита. Нет никакой скрытной машины. Если угодно, можете считать, что есть множество мафиозных группировок, и все они готовы перегрызть друг другу глотку. Именно поэтому мы можем чувствовать себя в относительной безопасности.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Сначала я хотел бы кратко отметить один момент, и в этом нет ничего антиамериканского…

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Проблема в том, что в таких странах, как Россия, оппозицию просто уничтожают.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Под Россией вы понимаете Путина. Но разве не Буш после встречи с ним сказал: «Я заглянул ему в глаза и понял, что ему можно доверять»? Но это так, к слову.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да, и это была одна из самых больших глупостей Буша.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Да, но я хотел сказать о другом. Вы же знаете, что коммунисты очень любят обзывать тех, кто является для них настоящей оппозицией, т.е. демократов, фашистами? Не важно, кто вы — умеренный демократ или фашист-реакционер, для них вы все равно фашист. Мне кажется, что вы используете слово «коммунист» точно так же. Как только кто-то начинает критиковать консервативный американский истеблишмент, вы называете его коммунистом. В этом смысле Обама, конечно, коммунист.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Погодите! Вы что — про Барака Обаму говорите?!

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Ну как можно всерьез называть его коммунистом?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Если вы так говорите, то вы понятия не имеете о том, кем Барак Обама был в молодости и кто он такой на самом деле. Он самый настоящий коммунист.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Да какая разница, кем он был в молодости?! Сталин в молодости, как известно, учился в семинарии и писал стихи. У меня даже есть несколько его стихотворений. Так вот, разве вам не кажется, что самым большим провалом президентства Буша было то, что из-за его бездумной политики (я даже не говорю «агрессивной» — потому что, черт побери, иногда нужно быть агрессивным) — из-за его бездумной политики США сейчас практически на грани того, чтобы лишиться статуса сверхдержавы.

При Буше вы практически потеряли контроль над Латинской Америкой, да и не только над ней. Я сейчас не просто злорадствую, как это иногда делают левые: «Ага, наконец-то Америка получила по заслугам!» Отчасти я даже согласен с вами — мы вступаем в очень опасный многополярный мир. Все эти мечты о том, что Америка скоро снова начнет править миром, я считаю, остались в прошлом. Я повторяю, я говорю это без всякого злорадства…

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да, согласен, это опасно.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Да, это опасный мир. Многие левые сейчас обвинят меня в евроцентризме, но европейская мечта о государстве всеобщего благоденствия — это, простите мне мою европейскую необъективность, даже лучше, чем «американская мечта». Это, наверное, был уникальный период в истории человечества — время после Второй мировой войны — когда люди могли наслаждаться безопасностью, свободой и так далее. Не смейтесь над Европой. Пока это не кончилось, это было здорово.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Это было ужасно. Европа сегодня — это просто такой этнографический музей под открытым небом. Это место, куда можно поехать поглазеть на всякие достопримечательности, — и все. У нее нет никакого влияния. И все это произошло из-за вашего «всеобщего благоденствия». Из-за него Европа потеряла свое место в мире.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Когда я был в Швеции, я из первых рук узнал, что такое их «социалистический рай». Уверяю вас, на самом деле все совсем не так, как вам рассказывают.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Но 20-30 лет назад все было не так. Я настаиваю! Это потом что-то сломалось.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да уж, у шведов нет никакого понятия о нравственности.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Дэвид, люди стремятся к утопии, к чему-то лучшему, пусть это будет свобода, или больше свободы. Люди хотят к чему-то стремиться. Даже текущие события они оценивают в свете своих чаяний и идеалов. Получается, мы теперь оставляем все это религии? Потому что религия как раз ждет возможности заполнить этот идеалистический, утопический вакуум.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Большинство людей не могут жить с осознанием того, что их жизнь не имеет смысла — что они родятся, умрут и никто о них не вспомнит. Если вы верите в бога, то у вас есть бог, который в загробной жизни расставит все по местам. В следующей жизни справедливость восторжествует. Но если вы не верите в бога, то вы хотите справедливости уже в этой жизни. В этом и есть суть левого движения. Это религиозное движение. Коммунизм, фашизм — это все наивный идеализм, это все утопия.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: И либерализм. Либерализм — тоже утопия.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Люди хотят изменить мир к лучшему. Нужна большая смелость, чтобы осуществить небольшие изменения. Я пытаюсь сейчас подобрать какое-нибудь удачное сравнение, чтобы объяснить, на кого вы похожи. Вы пытаетесь достичь своей цели радикальными средствами, у которых могут быть очень разрушительные последствия.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Но иногда обстоятельства вынуждают нас действовать решительно. Представьте себе — Гитлер, Холокост… Вы что, скажете: «Ой, давайте не будем ругаться с этим нацистом! Давайте действовать постепенно!»? Иногда нужны решительные действия.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Совершенно верно.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Надеюсь, что по поводу утопий у нас есть общее понимание. Я занимаю вполне умеренную позицию: я вижу, как и все мы, что надвигаются катастрофы. И я просто хочу сказать, что мы должны целенаправленно работать над тем, чтобы предотвратить эти катастрофы, а не просто предаваться утопиям — коммунистическим, либеральным или каким-то еще.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Позвольте мне подытожить.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Вот видите — он хочет быть Сталиным, хочет быть генеральным секретарем, который в конце разговора подводит итог. Он как был коммунистом, так и остался!

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Война — это естественное состояние человечества. Войны были всегда, с самого начала, и их было много. Мир наступает только тогда, когда есть группа стран или одна крупная страна, которую боятся все потенциальные агрессоры. А теперь я спрашиваю вас: вы хотели бы, чтобы этой страной были не США, а кто-то другой?

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Не знаю, но США, по-моему, сегодня даже не могут претендовать на эту роль.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да, и именно поэтому нас ждут катастрофические последствия. Но вы еще больше усугубляете опасность, поощряя левых.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: А нельзя контролировать государство, поставив государства в рыночные условия?

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Вы имеете в виду — чтобы были разные политические системы?

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Да, и тогда человек, которому не нравится его государство, может переехать в другое и перенести туда свой бизнес, свое имущество, семью…

ДЭВИД ГОРОВИЦ: США не готовы выполнять эту функцию, и война в Ираке это показала. Мы не можем даже толком оккупировать страну. Нам едва хватает сил на четырехдневную войну, а тут была шестинедельная. В Америке у людей столько всяких возможностей, столько всего интересного, что никто не хочет воевать.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Поэтому американцев приходится обманывать, чтобы они согласились на войну.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Обманом занимался Тони Блэр. США частично небоеспособны, поскольку наш главнокомандующий — левый.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Никак не могу с этим согласиться. Я совершенно серьезно говорю, что если США еще кому-то нравятся в мире, то это потому, что там такие люди, как Обама, могут добиться успеха.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Буквально на четвертый день своего президентства Обама отдал приказ нанести беспилотниками удар по Пакистану. Так кто же такой Обама на самом деле?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Когда он стал президентом — вернее, когда он еще баллотировался — он знал, что его слабое место — низкая популярность среди военных. Поэтому он выбрал Пакистан. Он убил множество мирных жителей, но левые смотрят на это сквозь пальцы, потому что левые — это религиозное движение. У них нет никаких принципов. Левых не волнует, что каких-то там азиатов убивают беспилотники.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Так чего же он хочет?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Разве хоть кто-то из демонстрантов осуждает Обаму за то, что он делает в Афганистане или Пакистане? Я больше не могу уважать левых, потому что я считаю, что у них нет принципов.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Вот в чем разница между нами. Мы оба критикуем Обаму, но вы его критикуете потому, что вы считаете его коммунистом, а я его критикую за то, что на самом деле он никакой он не левый. Он притворяется левым, но он не левый. Вот в чем проблема.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Славой, вы не знаете, о чем говорите. Я слушал недавно выступление Тарика Али, и ему очень не нравится то, что делает Обама.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Это ваши старые друзья. Тарик Али — это не мой друг. Я не верю во все это вранье левых демократов, во всю эту демократию снизу. Я просто говорю, что та проблема, из-за которой возник коммунизм, никуда не ушла.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Нет, ушла.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Она по-прежнему существует. И мне очень не нравится то, что может произойти, если мы не найдем решение.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Проблемы будут всегда. Смотрите на вещи реально.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: У нас еще много тем…

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Мы — два фанатика, а он — либерал. Нужно нам, радикалам, объединиться и избавиться от этого либерала.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: У нас есть много тем, и я хотел бы их обсудить. Дэвид, вы состояли в организации «Черные пантеры».

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Что? Я никогда не состоял в «Черных пантерах». Я просто помогал им собирать средства.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Хорошо, вы помогали им, участвовали в их деятельности и поддерживали их.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Вы, можно сказать, как те банкиры, которые помогали Гитлеру.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Я так не считаю.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: И вы привели к «Черным пантерам» девушку по имени Бетти ван Паттер, которая работала бухгалтером в журнале Ramparts, где вы тогда были главным редактором. Я хотел бы сейчас зачитать отрывок из одного письма, которое адресовано вам: «Я считаю, что ответственность за смерть Бетти лежит на вас. Послать ее тогда заниматься бухгалтерией «Черных пантер» было все равно, что надеть на нее белый колпак «ку-клукс-клана» и отправить ее…»

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Джулиан, послушайте, это письмо — это клевета, написанная озлобленным человеком, который пришел в «Черные пантеры» еще до меня и все это время молчал. Ради идеи левые всегда готовы пожертвовать отдельным человеком — и в данном случае пожертвовали мной.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Дэвид, вы оказались причастны к этой трагедии, к этому убийству. Это наверняка очень сильно повлияло на вас и как-то изменило ваше мировоззрение. Как вы думаете, это событие раскрыло вам глаза или наоборот, вы потеряли способность смотреть на вещи объективно?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Я постоянно думал об этом. Бетти убили — вернее, ее тело нашли в феврале 1975 года, и после этого я девять лет не занимался политикой. В 1984 году я проголосовал за Рейгана, и именно тогда я впервые выступил как консерватор. Естественно, на меня сразу же начали нападать левые. Но девять лет я ничего не говорил и не занимался никакой политической деятельностью, потому что я считал, что движение предало меня. Я считал себя виноватым за то, что поддерживал их. Так что я подождал, пока я не остыну. Это свойство характера. Есть люди страстные, есть спокойные…

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Дэвид, после смерти Бетти вы начали писать биографии знаменитых американских кланов — Рокфеллеров и т.д. Работая над этими биографиями, вы встречались с членами этих семей?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Не кажется ли вам, что в процессе работы вы начали вращаться в совсем других социальных кругах?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да нет, конечно. Я абсолютно не изменился, и ни в каких новых кругах я не вращаюсь. Да, я потерял всех своих друзей по левому движению, и это произошло уже в зрелом возрасте, так что мне пришлось начинать все с нуля и заводить новых друзей. Кстати, я думаю, многих людей в левом движении удерживает именно это — они понимают, что стоит им сделать шаг в сторону, и они потеряют всех своих друзей. Извините.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Ничего страшного! Я за коммунизм с человеческим лицом, при котором можно и на звонки отвечать.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Не хочу сказать ничего плохого про гражданских активистов и то, что вы делаете, но у нас в стране левые — такие фашисты, что я не могу ездить по университетам без охраны.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Меня тоже все время грозятся убить!

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: А я вообще — единственный из присутствующих, на кого физически нападали и правые — за то, что я коммунист, и коммунисты — за то, что предал их и стал националистом.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да ладно!

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Нет, серьезно!

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Дэвид, за кого вы будете голосовать?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Так у нас еще нет единого кандидата.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Я и спрашиваю: за кого из кандидатов?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Пожалуй, у Ромни больше всего шансов победить этого товарища.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Обаму?

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Да. Но вообще-то они мне все не нравятся.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Вот тут я согласен. Мне кажется, очень печально, что Республиканская партия не смогла выдвинуть ни одного привлекательного кандидата. В долгосрочной перспективе это может даже отрицательно сказаться на жизнеспособности США. Это очень печально, и мне это не нравится.

ДЭВИД ГОРОВИЦ: Я согласен. Это плохо.

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Спасибо, Дэвид Горовиц…

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Он еще хуже коммуниста. Он социалист с человеческим лицом, а это низшая форма существования. Это как лягушки…

ДЖУЛИАН АССАНЖ: Всем спасибо!

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Иногда нужно немножко сталинизма. Побесились, короче.

СЛАВОЙ ЖИЖЕК: Я предлагаю так: если тебя начнут запихивать в самолет, профсоюз летчиков должен сказать: «Пошли вы все… никуда мы не полетим». Как-то так. Нужно идти ва-банк.